Не ржавеет душой Немоляев
|
- Андрей, я смотрю у тебя в руках какое-то
письмо. - Да, Кирилл, ты совершенно прав, это
действительно письмо, и оно находится у меня в руках. Пишет наш постоянный
сосед Иван Кандыба из города Ковылкино
Мордовской АССРЮ капитан внутренней службы в отставке: "Я и все мои
товарищи глубоко возмущены т.н. творчеством г-на Немоляева,
солиста рок-ансамбля Boney Nem.
Мало того, что его, с позволения сказать, "музыканты" в совершенно
диком, отвратительном виде исполняют так полюбившиеся всему советскому народу
песни Джо Дассена, Мирей Матье, Демиса Руссоса и других звезд эстрады, на которых росли наши
дети, он ещё и замахнулся на святая
святых - нашу историю! Читая его псевдонаучный труд "Истерия СССР",
понимаешь, что такое омерзительное по своему цинизму чтиво,
поливающее грязью все этапы нелегкого пути нашей Родины, мог написать только
оголтелый ненавистник нашего народа и совершенно бездуховный человек, для
которого нет ничего святого. Хотелось бы взглянуть в глаза этому проходимцу,
завоевавшему дешевую популярность среди ему подобных
на волне демократии". Ну что, Кирилл, доигрался?! А ведь был приличным
человеком, артистом балета…
- За это нужно сказать
спасибо родителям - моей воли тут не было никакой. Папа танцевал в Большом
театре и решил, что я тоже должен заниматься балетом. Считалось, что это и
красиво, и престижно, и дает массу привилегий: поездки по всему свету,
освобождение от армейской службы и т.д. И все эти блага я на себе испытал в
полной мере и, как сейчас понимаю, выжал из этого занятия все, что только
было возможно. Однако сегодня никому не советую отдавать детей в
хореографические училища, поскольку то, что я прошёл, было настоящей
каторгой, и самые напряженные моменты пришлись на возрастной период с 10 до
17 лет. Хотя мне повезло - танцевал в Большом. - Как тебя угораздило с высокого и светлого
искусства, в котором мы "впереди планеты всей", опуститься до,
скажем так, нетрадиционного вида творчества?
- Сначала было радио Эс-Эн-Си - Дмитрий Печорин, коллега по театру, дал мне
"путевку в жизнь". К нему, драматическому актеру по образованию,
как-то пришёл на станцию поболтать в эфире, и пошло-поехало, понеслось как
снежный ком: появились программы "Отзовитесь, гарниры",
"Нержавейка", "Забытые имена". Затем - телевизионный
вариант "Нержавейки", потом радио закрывается и рождается ансамбль
металлического шлягера "Карданный вал", перерастающий в Boney Nem. Затем - телеверсия "Забытых имен". - Не обидно, что Анастасу
Микояну надоела эта радиозабава
и он разогнал Эс-Эн-Си к чертям собачьим?
- Ужасно жалко, так
как это был стиль жизни. Пожалуй, самый счастливый период, потому что
подобное времяпрепровождение в студии перед микрофоном ни в коей мере не
являлось работой, а этакой тусовкой талантливых
людей. Ниша, которую занимала эта станция, до сих пор пустует, и удастся ли
ее кому-нибудь заполнить, неизвестно. - Давай классифицируем твой музыкальный
проект. Если говорить о юморе, иронии и сарказме в рок-н-ролле, то есть изысканно-похабный "Бахыт-Компот"
Вадима Степанцова, есть депрессивно-ненормативный
Лаэртский, бесшабашный матерный "Х.
Забей", народный навозно-колхозный "Сектор Газа", мотологический "Тайм Аут". А что такое Boney Nem?
- Концепция у нас была
изначально "мичуринская", то есть попытка совмещения
несовместимого. Причем главной задачей являлось, чтобы люди, которые любят
Джо Дассена, Мирей Матье или Boney M, так же
"угорали" от нашей музыки. Я ни в коем случае не назвал бы это
пародией: мы хотели, чтобы это был совершенно непонятный жанр. Самое обидное,
что можно было бы услышать, это - "вы испоганили хорошие песни", но
нам удалось сделать гармоничную смесь. Хотя, согласен, первый альбом
слушается, как панк-рок, а данное направление по сути своей есть
издевательство над жизнью вообще и над музыкой в частности. А я эту
стилистику не очень люблю, и хорошо, что за счёт клипов удалось картинку
несколько сгладить. Все участники ансамбля относятся к музыке, которую мы
исполняем, с горячей любовью, и мы вовсе не хотим ее опошлить, показать
ущербность оригинала, а просто вывернуть наизнанку. - Чья была идея так здорово поглумиться над
песней "Каскадеры" группы "Земляне"?
- Моя и Олега Вдовина.
Для меня это эпохальное произведение, я считаю, что эстрада 80-х - это
апофеоз "совка", "повидло" и рок одновременно. И в 90-х
мы попытались концептуально отразить изменение скорости передвижения на
санках. Другое дело, что если ты не видел тот клип "Землян",
понять, что происходит у нас, невозможно. А кто помнит старый ролик, от
нашего просто обязан "угореть", поскольку он хорошо сделан - такой
тупой, примитивный, но он именно таким и должен быть, чтобы люди понимали,
что каскадеры - это суровые мужчины, которые, не жалея здоровья, разъезжают
на санях очень быстро. А вот "L'ete Indien" - произведение, которое не стыдно будет
показать внукам. Это целый маленький фильм, снятый по всем законам
драматургии. В нем есть сочетание музыки Джо Дассена
и вот этого бешенства, совершенно экстремальной энергетики, именно духа Boney Nem - когда непонятно,
что происходит и просто "сносит башню". - Где больше травм - в балете или в
рок-н-ролле?
- Психологических,
конечно же, в роке: выходишь на сцену, а в зале абсолютно пьяные немытые
металлисты, которым совершенно по фигу, строит у тебя гитара или нет, что ты
поешь, какая у тебя аранжировка. Хотя последнее время на концертах Boney Nem такие персонажи
встречаются крайне редко. А что касается балета (поглаживает внушительные
бицепсы и играет трицепсами), то не могу сказать, чтобы меня преследовали
переломы, растяжения и разрывы связок, но, завязав с танцами в январе этого
года, испытываю довольно болезненные ощущения - вот тут что-то треснуло, там
скрипнуло… То есть балетному, если он заканчивает
карьеру, обязательно нужна физическая нагрузка (кивает на гантели и прочие
утяжеления), иначе мышцы, которые "помнят и хотят", деревенеют и чувствуешь дискомфорт. Очень мало кому
удается вырваться из этого круга, мы обычно друг друга приветствуем: "Ну
что, дубьё балетное, как твои дела?" Во время учебы в
хореографическом училище не получаешь никаких знаний, кроме балетных - очень
узкая специализация и никакого общего развития. Более того, раньше это
была профессия, которая могла обеспечить тебе старость: любая поездка за
рубеж - привоз денег и покупка машины как минимум. Сейчас же и гастролей
меньше, и деньги обесценены. - Казалось бы, приобщенный к миру искусства
должен быть гармонично развитым человеком, свободно себя чувствовать если не
во всех, то во многих гуманитарных областях…
- Хореография, если ты
солист, это очень тяжелый труд. Есть разносторонне образованные танцовщики,
но их очень мало - в Большом можно насчитать человек
пятнадцать, которые имеют отношение к искусству. А в основном это ремесло
мало чем отличается от спорта: те же "три тренировки в день", а
затем люди выходят, исполняют элементы и треплются о
машинах, бабах и шмотках прямо на сцене. А "нездоровый образ жизни в
рок-н-ролле", как ты говоришь, меня не коснулся, поскольку этим я начал
заниматься, будучи сформировавшимся человеком, в 24 года. Понял, что, даже не
имея специального образования, а обладая интуицией и музыкальным вкусом,
можно чего-то достичь. А потом мне всегда везло с творческими людьми. Я
случайно познакомился с Николаем Семашко, с которым мы вели программу
"Забытые имена" и написали книгу, случайно встретился с Сергеем Новиковым
- с ним впоследствии ее дописывали. Сейчас затеваем новый проект, совершенно
не похожий ни на Boney Nem,
ни на все предыдущие. Мне безумно повезло, что я встретил чернокожего
вокалиста Тони Роберта и мы записали альбом.
Возможно, будем работать над ещё одной книгой, совершенно иной, чем
"Истерия СССР". - А что тебя сподвигло
на писательство?
- Очень радостно было
попробовать себя ещё и в этой ипостаси, иначе можно было всю жизнь проколбаситься на сцене Большого театра с копьем на
четвертой линии и этим довольствоваться. Мне очень интересны периоды
образования, расцвета и распада СССР, поэтому в нашей книге большое внимание
уделяется истории Советского Союза. Ни в одной стране мира так часто, так
безудержно не переписывалось ее прошлое. Мне всегда был близок жанр
научно-публицистического абсурда. На радио это всё существовало в виде цикла
передач "Жизнь и творчество Бисера Кирова", а года два назад было
решено написать учебник, хрестоматию для чтения вслух. - А реальные факты и события нашли место в
книге?
- Безусловно. В том-то
и весь прикол, что замес реальных фактов на маразматических создавал, как и в
"Забытых именах", ощущение, словно ты на сеансе Алана Чумака: мол,
все будет хорошо, мы вас вылечим, сейчас попьем прекрасного напитка - то есть
действовал убаюкивающе. Хотя, если в радиопрограмме
это было главенствующим, в книге же много трагических событий, смертей.
Кстати, мы уже написали одиннадцать новых глав и вдруг поняли, что у нас
практически никто не помирает - это не то чтобы непорядок, это значит, что мы
стали круче, появилось больше драматургии, этакий Кир Булычев. - Сколько народа уже купилось?
- Не знаю. Просто
любой проект, музыкальный или литературный - это некие весы, на одной чаше
которых серьёзность, а на другой - полный бред. Главное, чтобы ни одна чаша
не перевешивала. И в книге есть эпизоды, которые настолько смешны и бредовы, что только человек, абсолютно лишенный чувство
юмора, может воспринять всё это серьезно. И есть также факты, заставляющие
читателя задуматься: "Погодите, ведь это же правда". - Как появилось такое скандальное название?
- Александр Маршак,
внук Самуила Яковлевича, прочитав рукопись, сказал, что это "дикий
угар" и что нужно немедленно издавать. А разница в возрасте с ним
двадцать пять лет. Я-то хотел назвать нашу хрестоматию "Новейшая история
СССР", но Сергей Новиков, талантливейший человек, предложил
"Истерию" - все будет дополнено и переработано.
|
Андрей МЕЛЬНИКОВ
(«Музыкальный Олимп», приложение к еженедельнику "Эхо
планеты", июль, 1998)