На главную

с официального сайта Стаса Намина

Стас НАМИН: «ШОУ-БИЗНЕС МНЕ НЕИНТЕРЕСЕН»

...В окна кабинета Стаса Намина виден кусочек ЦПКиО им. Горького, набережная. Но хозяин сидит к окну спиной. Пока мы разговариваем, рабочие то и дело вносят в комнату упакованные музыкальные инструменты, спрашивают, куда ставить. Анастас Алексеевич МИКОЯН (НАМИН) родился в 1951 году в Кремле, где жил его знаменитый дед и родители. Стас получил военное образование в Суворовском училище, потом закончил МГУ по специальности «литературоведение». Музыкой занялся в шестидесятые годы. В семидесятые руководил популярным коллективом «Цветы». В 1981 году организовал крупный фестиваль в Ереване, в 1986-м первым из советских рок-музыкантов выехал на гастроли в США, в 1987-м создал свой Музыкальный центр, который к 1991 году превратился в корпорацию «Эс-Эн-Си». Стас Намин женат, его дочери пятнадцать лет.

— Шоу-бизнесом я занимаюсь постольку-поскольку, довольно эпи зодически. Что-то делаю сам лично, что-то делают те фирмы, которые я создал.
— Все эти фирмы связаны с шоу-бизнесом?
— Нет. Даже наоборот, только одна из них связана. А кроме всех этих фирм существую еще я сам. И мне вовсе не обязательно активно участвовать в их работе. Я практически даже не знаю, что там происходит.
— И не интересуетесь?
— Как вам сказать...

Интересуюсь иногда. Но у меня есть свои собственные увлечения, как у всякого нормального человека. Ну, например, могу уехать куда-нибудь искать клад. В каком-нибудь океане. И если меня в этот момент спросят, какая пластинка выходит на фирме грамзаписи, то, конечно, я ничего не отвечу.
— Анастас Алексеевич...
— Нет, просто Стас.
— Хорошо. Стас, скажите, пожалуйста, а как же ваша знаменитая радиостанция «Эс-Эн-Си»?
— Когда-то я был очень увлечен созданием радиостанции. Нетрудно объяснить, по каким причинам. Это была своего рода революционная деятельность, потому что вдруг рупор, который всю жизнь находился в коммунистических объятиях, попал вдруг в частные руки. Что хочешь — то и говори. А что касается превращения ее в коммерческую радиостанцию, то мне это даже и не приходило в голову. Поэтому первые два года, что мы существовали, я просто запретил там рекламу. Сейчас вроде радиостанция снова возникает — ее ведь закрыли: какая-то комиссия по частотам. И если «Эс-Эн-Си» выйдет в эфир, я тоже не буду знать, что там происходит. Потому что мое личное увлечение прошло.
— Но ведь радиостанция называется вашими инициалами. Неужели вам совсем неинтересно?
— Интересно. Если она будет плохая, то, конечно, я вмешаюсь.
— А как вы узнаете, что там происходит?
— Ну вот вы придете и скажете

мне: «Что-то ваша радиостанция голову морочит». Но такого не может быть, потому что я очень ответственно отношусь к тем людям, которых я приглашаю на работу. Я просто пригласил людей примерно того уровня образованности, культуры, который мне кажется подходящим. И дальше они уже импровизировали.
— Скажите, а вы ведь наверняка имели возможность позвонить на «Эс-Эн-Си» и сказать: «Поздравьте сегодня мою жену с днем рожде ния». — Да, или любовницу...
— Предположим...
— Вашу (смеется). Вы знаете, это чисто коммунистический вопрос. Потому что у нас в стране люди не при¬выкли к тому, что можно иметь что-то в собственности. Да, теоретически я мог это сделать, поскольку это была частная радиостанция.
— Если на «Эс-Эн-Си» не было рекламы, то за счет чего она существовала?
— За счет моих денег. За счет меценатства. Мы не имели никаких партнеров, никаких дотаций, никаких кредитов. Я вообще ни разу в жизни не брал кредитов. Поэтому возникла такая странная ситуация, которую я и сам, честно говоря, объяснить не могу: откуда ж деньги брались? Из «тумбочки», что ли? Нет. «Тумбочки», к сожалению, не было. В принципе, начиналось все не с денег. Сейчас все считают, что нужны обязательно вложения, чтоб начать, а мне всегда казалось, что надо, наоборот, начать, а потом уже делать вложения.
— Куда пропала ваша программа с телевидения?

— Есть какие-то силы, которые борются с нами, и они взяли и остановили программу... Так же, как и радиостанцию. Административным приемом, разрушив все наши контракты, принеся нам огромные убытки...
— Каков был формальный повод?
— Никакого. Просто остановили и все. Они что хотят, то и воротят.
— Существует еще одна корпорация, которую можно было бы сравнить с вашей — это «BIZ-Enterprises» Бориса Зосимова. Там...
— Я ничего не знаю про эту корпорацию. Не в курсе.
А вообще считаю, что совсем необязательно, чтобы существовала только одна моя корпорация. Нао¬борот, таких должно много возникать. Ведь это же витает в воздухе: радио, телевидение, грамзапись, концерты — все должно работать скоординированно.
— Вы не боитесь конкуренции?
— Как это — бояться? В каком смысле? Вообще странное слово — «боюсь». Оно сюда не подходит. Правильно будет спросить: «Вы не чувствуете конкуренции?»
— Вы не чувствуете сейчас конкуренции?
— Не чувствую. К сожалению, не чувствую. Впрочем, мне это не очень интересно, потому что шоу-бизнес... да и вообще бизнес мне неинтересен как таковой. Я бизнесом занимаюсь с трудом.
— А чем бы вы хотели заниматься?
— Кайфом. Тем, что мне нравится. Я вынужден заниматься бизнесом, потому что без этого ничего не получится. Пока.
— Ну а разве вы не можете посадить в ваше кресло своего, так сказать, наместника и...
— Я могу только мечтать об этом. Вы не хотите попробовать?
— Нет, спасибо. Но все же, получив вот эту желанную свободу, что бы вы делали?

— Ну-у, кучу разных вещей. Начиная от научной работы и кончая творческой.
— Что имеется в виду под словами «научная работа»?
— Философия, теософия, философская математика... Знаете «Доски судьбы» Хлебникова? Ну и вообще — много есть разной деятельности, которая в кайф. А бизнес — это нерадостное занятие.
— Может ли наступить такой день, когда вы встанете из-за этого стола, смахнете на пол все эти бумажки и просто уйдете отсюда? Навсегда. — Да. Конечно. Я надеюсь, что такой день наступит. Только я не буду ничего сбрасывать со стола, потому что я чувствую ответственность перед людьми, которые здесь работают. Их жизни не будут сбрасываться со стола.
— Вам никогда не приходила в голову мысль уехать из страны?
— Раньше не приходила... А сейчас приходит. То есть до перестройки, когда меня закрывали, зажимали, не выпускали, я даже не представлял себе как. Как можно уехать, когда не выпускают? А сейчас думаю: ну что такое, ну где же просвет? Сколько лет нам понадобится, чтобы восстановить свой генетический код? Четыреста, пятьсот? Я не знаю. Ну, правда, я-то никуда не уеду.
— Как часто вы сейчас музицируете? — Очень редко. Когда друзья приезжают... Фрэнк Заппа, например. — Но это чисто внутренние «сэй-шены»? — Внутренние. Для публики я никогда не играю. — С кем из западных музыкантов вы общаетесь? — Ну, с очень многими... Я даже не знаю... Это будет список человек в сто. «Лед Зеппелин», «Дип Пёпл», Род Стюарт, Питер Гейбриэл — да со всеми.. Но это, в основном, раньше — в то время, когда я активно занимался музыкой, когда делал группу «Парк Горького». Это было увлечение - оно кончилось.

Потом я увлекся симфоническим оркестром. Это, между прочим, первый и единственный в стране частный симфонический оркестр.
— Вам не приходила в голову идея пригласить сюда ваших знаменитых друзей и поиграть здесь всем вместе для какого-нибудь узкого круга? Создать «звездный» ансамбль на час...
— Здесь, как мне кажется, это будет искусственно выглядеть. Потому что у нас этот «узкий круг» настолько узок, что я его и собрать-то не смогу. Кого приглашать на такую «тусовку»? Мэра города Лужкова? Но он больше футбол любит. Вацлав Гавел, друг и поклонник Фрэнка Заппы, принял его буквально на правительственном уровне, когда тот приехал в Чехословакию. А у нас я не знаю, как мне объяснить, кто такой Фрэнк Заппа. Он приезжает ко мне в гости, и никто не обращает на это внимания. Мы же не скрываем — пожалуйста, берите интервью, встречайте... И что? Больше того: когда о приезде Фрэнка узнал Шнитке, то он мне позвонил и спросил, могу ли я их познакомить. Шнитке приехал, и мы сидели втроем, разговаривали часа два. Когда-нибудь я, может, напишу про этот разговор. Вот я и подумал: что ж, один Шнитке понимает, кто такой Фрэнк Заппа? И позвонил на телевидение Володе Молчанову и его музыкальному редактору. Говорю: ребята, вот такая ситуация. Они приехали. Сняли Шнитке и Заппу. Но не показали. Тому узкому кругу, о котором вы говорите, намного проще — взять билет и поехать туда, где эти музыканты живут и выступают. Здесь совсем другая жизнь, другая культура. Говорить, что она неправильная, — несправедливо. Если я приезжаю в Монголию и там поет акын на одной струне про то, что видит, и я ему вдруг предъявляю претензии, то он вправе сказать: «Я главный любимец этого народа.

Сергей Воронов («Кроссроудз»), барабанщик Стив Джордан,
Кейт Ричард («Роллинг Стоунз») и Стас Намин в Нью-Йорке

А если тебе не нравится, значит, ты — чужой, вон отсюда». Для того чтобы говорить, что хорошо, а что плохо, должен быть критерий. А критерий — это публика. Публике нравится — значит, хорошо. Хорошо для этой публики.
— В каком возрасте вы начали играть?
— М-м-м... В каком? Наверное, лет в четырнадцать... Нет, ну вначале я учился на фортепиано. Мне давал частные уроки Арно Бабаджанян, такой был композитор...
— Довольно-таки известный: твисты...
— Да, он известен, к сожалению, твистами, а в действительности это был классический серьезный композитор. Но деньги делают свое. На классике он не мог зарабатывать и поэтому писал твисты. Он писал их в туалете.
— ???
— Да, он так к этому относился. Он из туалета напевал своей жене какую-нибудь идиотскую мелодию. Та записывала музыкальную фразу, и по¬том они отдавали ее аранжировщикам.
Так вот, он меня учил, и, как потом рассказывал, я все время сбивался на какие-то джазовые дела вместо классики. Правда, джазу я так и не научился.
— Ваша дочь не занимается музыкой?

Арнольд Шварценеггер и Стас Намин — армрестлинг в парке Горького

— Нет, слава Богу.
— А если она захочет заниматься, пойти на большую, что называется, эстраду?
— Не-ет! Не захочет. У нее, слава Богу, хороший вкус.
— Вы смотрите музыкальные телепрограммы?
— Нет. Я не могу сказать, что они плохие, понимаете? Просто они создают мне дискомфорт. Я воспринимаю эту музыку с трудом.
— Что это за загадочная команда — «Парк Горького»? О ней почти не было информации. Пара клипов — и все.
— Когда моя группа («Группа Стаса Намина». — А.Б.) распалась в связи с тем, что я ушел из нее, каждый музыкант стал делать что-то свое. Один из них был Саша Малинин — он играл у меня лет пять, я придумал ему этот красивый псевдоним. Другие ребята — Саруханов Игорь, Никольский Костя, Сапунов Андрей — там много было разного народу... Так вот, из части музыкантов я сделал «Парк Горького». Два года я над ними работал, потом запустил, можно сказать. Дальше — их жизнь. Я ж не мама.
— Вопрос, который меня очень занимает. Имел ли в действительности «Парк Горького» успех в Америке? Доводилось слышать самые разные версии...
— Я боюсь говорить о таких вещах для нашей публики. Потому что дезинформация настолько сильна — не по поводу «Парка Горького» — а вообще по поводу того, что происходит на Западе с нашими исполнителями. Если сказать правду, то она может просто ошарашить доверчивых наших слушателей. Может, лучше и не надо ничего говорить? Пусть лучше люди живут, думая, что Алла Пугачева — я против нее ничего не имею, она моя подружка — популярна в мире. Разубедить в этом невозможно до тех пор, пока люди сами куда-нибудь не поедут, не увидят, что никто не слышал не только Пугачеву, но и вообще никого из наших. Единственное имя, которое чуть-чуть прозвучало там, — это «Парк Горького». Прозвучало имя и одна песня, которая очень быстро забылась. А что касается успеха, то в какой-то момент успех был действительно ошеломляющий для неизвестной группы из Монголии (мы выглядим там примерно так же, как монголы). «Парк Горького» попал на восьмидесятое место в хит-параде из двухсот наименований и продержался там несколько месяцев. Это вообще уникальное явление. Боря Гребенщиков тоже выпустил пластинку на Западе и был на сто девяносто восьмом, что ли, месте, причем всего одну или две недели.
— Сейчас у вас нет проектов типа «Парка Горького»?
— Уверен, что и не будет. Рок-музыка, на мой взгляд, умирает. Тот крик души, который породил взрыв в шестидесятые годы или, у нас, в восьмидесятые, сейчас сошел на нет. Остались гении вроде Юры Шевчука и еще кого-то... Но они уже вне жанра. Во всяком случае, мне рок-музыка теперь неинтересна вообще. Но если рассуждать чисто коммерчески, то я могу привезти сюда каких-то музыкантов.
— Вы организуете сейчас чьи-нибудь гастроли?
— Да. «Айрон Мэйден». Затем, надеюсь, «Ганз энд Роузез» — примерно в июле. Затем я планирую Тину Тернер, Рода Стюарта... Но я рассказываю вам вещи, о которых не принято говорить: у меня, может, ничего не получится. В сентябре, думаю, привезу «Скорпионз». Тогда же хочу сделать концерт Шарля

Азнавура. В принципе, я подписал контракт с Майклом Джексоном, но пока сроки не оговорены. — Вы общаетесь с кем-либо из наших шоу-бизнесменов? — Нет. Я же не связан с шоу- бизнесом. Правда, насколько я могу судить, сейчас есть тенденция к такому мафиозному захвату территорий. Фигурально выражаясь. Эпизодически, когда делаю какой-то концерт — вдруг сталкиваюсь с проблемами, которые ставят передо мной другие. Те, кто уже оперился за последнее время и из птенчиков превратился... уж не знаю в кого.
Вы все время меня спрашиваете о шоу-бизнесе, а вообще-то я занимаюсь и строительством, и проектированием, и торговлей.
— Строительством?
— Да, вот один из проектов — стоэтажное здание.
— В Москве?
— Да, в рамках проекта «Моsсоw City», на Красной Пресне. Этим занимается очень старая американская фирма, которая построила практически весь Вашингтон, Нью-Йорк.
— С кем из музыкантов вы общаетесь?
— Из музыкантов... (Секретарь сообщает, что звонит президент «Менатепа».)
Вот с кем я общаюсь. (Берет трубку.)
...Я веду образ жизни не очень при¬вычный для этой страны. Я не хожу в рестораны, не играю в азартные игры, не курю, не пью.
— Никогда не были в казино?
— Был. Конечно, я был — в Лас- Вегасе. Но быть в казино — это ж необязательно играть. Хотя моя жена проиграла как-то три или четыре доллара...
Раньше я работал по восемнадцать часов в сутки. Последние два-три года работаю до шести часов вечера.
— А потом?
— А потом иду домой.

Алексей БЕЛЯКОВ («Столица» № 18 (128) 1993)