«Инсаров слушает радио»
Хендриксология. Короткое хлесткое слово «хендр» и обещающая неразрешимые
загадки «иксология». Вместе получается – наука о Хендриксе в одноимённой передаче, выходящей в эфир по
субботам на «Радио Ракурс».
К сожалению, объём программы настолько мал,
что в ней, наверное, с трудом бы поместилось даже концертное исполнение Voodoo Chile. К счастью, несмотря на объём, тягучие
отрывки из концертных выступлений ни фестивале в Вудстоке,
на острове Уайт и Бог знает где ещё звучат постоянно.
Этот бывший парашютист заснул и не проснулся в сентябре 1969 года. Все
остальное – легенда. Она уже стала чуть больше самой жизни, ибо Хендриксу тогда было всего 27. Таинственные события
сопровождали эту вторую, легендарную, жизнь – типа находок огромного количества
плёнок и посмертной их перезаписи с новыми басистами
и барабанщиками для кучи посмертно же изданных пластинок.
Поэтому каждый раз,
когда я смотрю на фотографию молодого Хендрикса со
странно пышными волосами, которую держит в руках одна из разетых
дам с сюрреалистического разворота альбома Electric Ladyland, я думаю не о его непостижимом таланте
извлекать звуки из инструмента, ранее называемого гитарой, а о теперешней судьбе
всех этих безымянных статисток с разворота альбома, оголённых (за деньги или
нет?) к вящей
славе психоделического рок-н-ролла. Почему-то мне
хотелось бы, чтобы среди них оказалась и красавица Валентина Кашуба (в эпоху
своего расцвета балерина «Русских сезонов» С.П.Дягилева), в начале этого года
скончавшаяся в Мадриде в возрасте 98 лет. Последний раз она танцевала на сцене
21 апреля 1929 года в «Метрополитан-Опере» в
Нью-Йорке в балете Стравинского «Свадьба».
Пусть это будет поводом перейти от легенды к чисто
музыкальным достижениям хендриксологии. Как и у
деятелей венской школы искусствознания начала века, в ней широко используется
сравнительный метод. Суть его состоит в том, что сначала прослушивают Джимми Хендрикса и отмечают его великолепную гитару. Затем ту же
самую песню исполняет другой гитарист, благо что
таковых, записывающих на компакты его старые песни, оказывается предостаточно.
Сравнение оказывается не в пользу последнего. Даже если этого последнего зовут
Эрик Клэптон. Честно говоря, я был не очень удивлён
этим. Всё-таки и у второго Вудстока общее с первым
только в названии. Хендрикса всегда слушать трудно,
его музыка не терпит подражания, хотя все, наверное, чему-то у него научились.
Но слушать его старые записи по радио, оказывается, интереснее, чем на любом
магнитофоне – от древнего «Романтика» или «Днипро» до наилучшего из Sony. Может быть, оттого, что радиоволны и
шелестящие помехи эфира живее скрученных магнитных плёнок.
Герой Булгакова, любитель посещать
Акустическую комиссию, предлагал устроить после московского выступления чародея
Воланда его разоблачение. Радиоконцерт отличается
тем, что фокусы и разоблачения должны быть соединены в нём как можно
органичнее. В «Хендриксологии» обилие музыки
соединяется с обстоятельным её комментарием, но всё же для науки она чересчур
иррациональна.
(Газета «Московский Бит», № 5, 1997 г.)