– Скажи сначала, ты как молодая группа как себя чувствуешь?
– Хреново я себя чувствую как молодая группа. Жить не на что...
– Веня, разве так можно говорить в интервью для большого журнала!
– Нельзя?.. Есть на что жить! Если серьезно, сложно молодой группе. Дела обстоят так, что группам типа "Тайм-Аута" или "Ногу свело!" легче, чем нам.
– Как ты думаешь, почему?
– Да по той простой причине, что им лет больше, чем нам. Например, "Ногу" я знаю уже лет девять. Сам факт того, что мы молодая группа, определяет: и поэтому мы всем должны изначально. Клубы не работают с нами на тех условиях, на которых работают с известными группами, хотя мы собираем не меньше народа. Есть такое понятие у клубов – гарантия, но она распространяется не на всех. А почему, спрашивается? Естественно, что если монстры работают по пятницам и субботам, то народ в клубе будет – не на них придет. А нам и денег меньше, и хлопот больше. Но вообще-то у молодой группы есть и свои плюсы – нам еще не успело все это надоесть. Хорошо, весело! Ежегодно выпускаем какой-то диск, новую программу делаем – все лучше и лучше. Постепенно обрели свой стиль, звучание.
– Как бы ты охарактеризовал этот стиль?
– А фиг его знает. Песни настолько разные – и по построению, и по стилистике. Но что-то общее в них есть – понятно, что сыграны одним коллективом.
– Как коллектив собрался?
– Долгая история. Сначала нас было трое: гитарист Юрий Никулин, звукооператор Петр Цирк и я, Веня Шолк. Очень сильный был состав. По одним фамилиям было понятно, что дело пахнет керосином. Собрались, нарезали музыки со страшной силой. Да! Это был молдавский джаз, не иначе. Очень много веселья без какого-либо понятия об игре – невладение инструментами было самой главной фишкой.
– А чем-нибудь кроме музыки вы тогда занимались?
– Честно говоря, били баклуши. Уработались до этого. Я получил образование – радиоаппаратостроительное – но ходил за клеем. Это все, что мне доверяли на работе. Потому что в первый же день работы мне сказали: "Вымой компьютер". Я дал тупого. "Как?" – спрашиваю. "Как как, – решил пошутить со мной начальник, – с мылом." Я и вымыл. С мылом. После чего компьютер уже не работал, а ко мне перестали обращаться с просьбами все сослуживцы. Так, за клеем посылали иногда. Потом уволился – грузчиком был, бананами торговал. Заработал каких-то денег, купил инструментов на всю группу. Хотя группы тогда еще не было, она только замышлялась.
– То есть идея о создании ансамбля возникла давно?
– Идея о создании ансамбля не отпускала лет с восемнадцати. В этом возрасте я сотрудничал с коллективом "Глобально красные ночи на фронте". Был у них шоуменом, дудел на горне, плясал. Буйная была молодость! Веселился от души. Потом отошел от них, но идея уже не отпускала. Один раз попробовал постоять на сцене – еще захотелось. Тот самый Юра Никулин был моим соседом, репетировали у меня дома. Затем появилось море барабанщиков, бас-гитаристов - приходили, уходили... Никто из них не подозревал, что именно нужно делать с музыкальными инструментами. Первым бас-гитаристом, кстати, – совсем забыл! – был я. Я сразу понял, что шесть струн мне по любому не осилить, а четыре, может быть, как-то... До сих пор не научился на гитаре играть. А группа долго собиралась и постепенно собралась. Собравшись, начали громить.
– И в какой момент своей истории коллектив стал "Румынским оркестром"?
– Летом 94-го, кажется. Назвалось с бухты-барахты. Бац – и "Румынский оркестр". Но название оправдано: жизнь свела в последний состав украинца – барабанщика Владислава Волкова, двух русских – гитаристов Андрея Дрожжина и Илью Володина, голландца басиста Пьера Антуана Ван Беркела и меня, поющего еврея Веню Шолка. И это точно румынский оркестр, суперинтернациональный коллектив! Мы топографические румыны.
– А как у топографических румын происходит создание песен?
– О-о-о! Ну, я пишу вокальную партию. Всю. То есть мелодию и... текстом это, конечно, не назовешь... стих. Стих, точно. Потом подбираю аккомпанемент своими корявыми пальчиками на четырех струнах шестиструнной гитары. И это свое произведение приволакиваю на репетиционную базу. Сначала люди просто ржут громко. У них у всех образование-то есть. Хохочут, что это, дескать, такое?! Приходится делать серьезное лицо, петь, ходить по комнате с умным видом, убеждать. Пока их не цепляет что-то и тогда – рождается песня. Вот сейчас опять новую программу делаем – хитро-мудрую.
– А почему вы не сотрудничаете с фирмами грамзаписи?
– Как сказать... На фирме "Экстрафон" мне сказали, что у нашего коллектива три очень существенных недостатка: во-первых, мы слишком интеллигентны, во-вторых, пишем слишком заумную музыку, а в-третьих, типично московская группа. Мне сложно понять, что бы это значило, но мы им не подходим.
- Что имеется ввиду под "заумной музыкой"?
– Думаю, знаю. Дело в том, что я никогда не сочиняю текстов песен. Я пишу стихотворение. И если под нашу веселую музыку не только танцевать, но и задуматься о содержании песен, то окажется, что все не так уж и весело. Наверное, надо писать действительно народные хиты. Без глубинного смысла. И мы совершаем ошибку, не делая этого. Ну и слава Богу!
Интервью брала Анна ШАРКОВА.
("Мир
Развлечений" №5 1997)