На главную

«Краткий Курс Истории Джаза» март 97

Битрейт 128, длительность передачи 00:14:14

Передача оцифрована Дмитрием Фокиным с бобины из архивов Андрея Соловьева

скачать

Передача № 13

Андрей Соловьев: Здравствуйте, дорогие друзья. Тринадцатая страничка «Краткого курса истории джаза» открыта перед нами. И сегодня мы попытаемся подытожить то, что было сказано в нашей программе ранее об эпохе свинга, границы которой простираются от начала 30-х до середины 40-х годов. Как я уже неоднократно подчеркивал, главный признак того времени – господство больших оркестров, джазовых биг-бэндов, которые играли на танцах и пользовались огромной популярностью. Однако, это не значит вовсе, что оркестры вытеснили со сцены ансамбли другого состава, или сделали незначительной личность солиста. Даже если бы это и произошло, мы не стали бы заострять на этих моментах внимание. Для нас важнее понять, какие качественные изменения в джазе наметила эпоха биг-бэндов. В старом, диксилендовом джазе, какой играли в Нью-Орлеане и Чикаго пионеры джазовой музыки, все было неповторимо, все было случайно. Индивидуальность задавала тон творческому процессу. Оркестровая музыка эпохи свинга - многое изменила. Пропущенные через биг-бэндовую мясорубку, достижения гениев-одиночек стали правилами, законами джаза. Их легкие фразы превратились в тщательно оранжированные рифы духовых групп. Их оригинальные ритмические находки стали узаконенными брейками и стоп-таймами прославленных ритм-секций. Музыкантам уже не нужно было начинать с нуля и на пустом месте строить собственный мир. В джазе появился язык – своя грамматика и фонетика, свой синтаксис. Хранителем этих правил был и остается оркестр. Играть джаз отныне значило – освоить этот язык, научиться говорить на нем легко и непринужденно, свободно общаться со своими партнерами, а то и попробовать перещеголять их в искусстве музыкального красноречия. Это первое.

Второй важный итог эпохи свинга – это появления в джазе двух полюсов. Музыка, до этого времени единая и неделимая, стала все больше распадаться на горячий, так называемый hot jazz, и джаз прохладный, сдержанный, так называемый cool. Эти термины в английском языке многозначны, а в джазе имеют еще и сленговое наполнение. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что эта линия, эта граница, обнаружившаяся в джазе, обозначила прежде всего осознание того, что джаз перестал быть частью окружающей среды, так сказать – как музыка танцзалов, ресторанов, баров и тому подобное. Он все больше превращался в серьезное искусство, музыку для слушания. Окончательное превращение было еще впереди. Но его контуры наметились уже в 30-х годах.

Мы проиллюстрируем полярность джазовой музыки, сославшись на творчество двух легендарных саксофонистов: Коулмена Хоукинса, представителя горячей манеры исполнения, и Лестера Янга, самого известного предтечи стиля кул, прославившегося своим мягким звуком и сдержанной игрой. Вот как в исполнении Коулмена Хоукинса, для начала, и его ансамбля звучала блюзовая тема Steeling the bean.

Музыка.

Андрей Соловьев: Это был Коулмен Хоукинс, самый известный саксофонист эпохи свинга. Между ним и вторым героем нашей сегодняшней программы, Лестером Янгом, всегда существовало соперничество. И тогда – в далеких тридцатых – Хоукинс, пожалуй, одерживал верх. У него было больше учеников и последователей, он оставил немало записей и выступал в плоть до 60-х годов. Лестер Янг не был так популярен при жизни, свои немногочисленные записи он сделал главным образом в 30-40 годах, а к моменту появления долгоиграющей пластинки уже стал сдавать и терять форму. Но историческая справедливость все-таки восторжествовала. Многочисленные саксофонисты современного, модерн-джаза, назвали своим предшественником именно Лестера Янга. Все его импровизации были разобраны по косточкам, тщательно изучены и классифицированы, а молодые музыканты находили и находят в них такие головоломки, которыми сам Лестер Янг, может быть, и не собирался нас озадачивать.

В заключение мы послушаем запись, которую Лестер Янг сделал с музыкантами оркестра Каунта Бейси, в котором работал в лучшие годы своей жизни. Сам Бейси играет на рояле, Уолтер Пейдж на басу, Джо Джонс на барабанах. Это лучшая ритм-секция эпохи свинга. Солирует трубач Карл Тети Смит, и на тенор-саксофоне – Лестер Янг. Я, конечно, мог бы высказать свое восхищение этой записью, но музыка настолько упоительна и тонка, что лучше мне промолчать. Скажу лишь, что если бы инопланетяне через миллион, эдак, лет, прилетели на нашу пустую остывшую уже планету, и не нашли бы на ней никаких следов нашей цивилизации, кроме этой пластинки, послушав ее, они все равно очень много узнали бы о нас и нашем непростом времени.

Музыка.

Андрей Соловьев: Наша встреча подошла к концу. Я, Андрей Соловьев, напоминаю вам, что вы познакомились с очередным фрагментом краткого курса истории джаза, а именно – с его тринадцатой страницей. Тьфу-тьфу-тьфу, ни пуха.

(Стенограмма передачи сделана Анастасией Зотовой)