Фрагменты из интервью Анатолия Герасимова
Радио "Ракурс", май 1997, программа "Джем-клуб" (ведущий - Константин
Волков, далее - КВ)
КВ: Как так получилось - приехал человек из какой-то
России, где джаза как бы даже и нету, и вдруг раз - и
начинает играть в оркестре Дюка Эллинтона?
АГ: Мы встретились, когда они были в
России... по-моему, за год до того, как я уехал... или за два?
КВ: В 71-м...
АГ: ...И как-то
поддерживали связь - то мне открытки пришлют, то да се... и когда я выехал, то
я послал открытку кому-то... Мерсеру!
КВ: Сыну Дюка?
АГ: Да... О том, что я в Италии. И они
были в Италии, потом оказалось, что искали там меня. А потом я приехал в Нью-Йорк,
но как-то не хотел себя навязывать. А потом я чисто случайно шел около Rockafeller Center, и вижу -
стоит Дюк. Подойти - не подойти? Сказать
"привет"? Поздороваться? Ну, я подошел и ... он меня вспомнил.
Сказал: о, мы здесь играем, в Rainbow Room. Приходи!
КВ: И вы пришли?
АГ: И я пришел.
На следующий день. И поиграл. Они мне говорят: ну, мы тебе позвоним. Я сказал:
здесь все так говорят, "мы тебе позвоним"... Но почему-то они
позвонили!
КВ: Как произошло, что вы предпочли
оказаться...там?
АГ: Произошло это очень неожиданно и
внезапно. Мы все хотели куда-то поехать, посмотреть, то да се... люди уезжали в
то время в основном в Израиль... и вдруг в один прекрасный день приходит
почтальон и приносит мне вызов в Израиль. И я подумал... не помню, два дня или
день... и решил подавать в ОВИР. Сначала мне отказали, я пошел на следующий
день - и у меня все приняли. И где-то через три месяца
я уехал. Все так скоропостижно случилось, что я не успел задуматься... В
Тель-Авив меня, конечно, не пустили, потому что я не еврей. Я оказался в
Риме...
КВ: Как и многие в те годы...
АГ: А потом в
Нью-Йорке.
КВ: И как осуществилось вхождение в
нью-йоркскую среду?
АГ: Я стал ходить - туда, сюда...
Встретил много тех, кто был в Москве, из оркестра Тэда
Джонса - Мэла Льюиса, кого-то еще, кому-то позвонил,
пришел в тот клуб, другой клуб...даже стал работать на
второй месяц...
КВ: Сколько продолжался этот период
врастания?
АГ: Где-то год, даже меньше... Но это
было тяжелое время. Где-то на второй месяц я подумал: куда же я попал?..
КВ: Что вызвало такую острую реакцию?
АГ: Сама атмосфера, образ жизни. Все-таки
все чужое... Я жил в одном доме в Гринвич-Вилледж,
там туалет был на дворе... то есть не на дворе, конечно - на лестничной
площадке. Меня это очень поразило, я думал - в Америке такого не должно быть.
Ванна стояла в кухне...
КВ: Чем вы вообще там
на жизнь зарабатывали?
АГ: Старался музыкой. Не всегда
получалось... Преподавал. В Нью-Джерси, в Джерси-Сити была такая... даже не
музыкальная школа, а что-то вроде Дома культуры... я там преподавал музыку
детям, взрослым... где-то с полгода. Вообще я больше зарабатывал композицией,
аранжировками... писал музыку для кино, для театра. Например, записывал музыку
для документального... у нас это называлось - научно-популярного... фильма про
использование солнечной энергии. Там у меня играл Джон Скофилд
на гитаре. В конце 70-х, в 80-е легко было взять на запись хороших музыкантов.
Так что я даже стал себя считать больше композитором, чем музыкантом.
КВ: Потом вы много жили в Европе, в
частности в Париже.
АГ: Да. Я стоял на вокзале в Гамбурге и
увидел поезд на Париж. Американцу - у меня американский паспорт - виза не
нужна, я подумал: а почему мне не поехать в Париж? Поехал... и в результате
провел там года три. Там я много играл с разными этническими музыкантами:
бразильскими, африканскими. Только там погода очень плохая..."